Сергей стоял у знакомого крыльца, ощущая, как сжимается сердце. Его отец, Иван Петрович, всегда был воплощением той суровой эпохи — человеком, чьи принципы формировались в лихие девяностые. Он растил сына по канонам, доставшимся от советского прошлого: требовал дисциплины, учил ценить труд и никогда не жаловаться на судьбу. Теперь, спустя годы, Сергей наконец понял, что за внешней строгостью скрывалась безграничная забота.
Встреча оказалась не такой, как он ожидал. Иван, прищурившись, молча обнял сына, и в этом жесте читалось всё — и гордость, и простая человеческая нежность. За чаем он рассказал, как в одиночку справлялся с трудностями, воспитывая мальчишку, и почему был так суров. Оказалось, его методы — не пережиток прошлого, а единственный известный ему способ подготовить сына к жизни, полной испытаний.
